Сергей Попов: Значит, были поставлены перед всем институтом, перед программой были поставлены очень большие цели – создать новые типы агентов, которые были бы неизвестны в отношении их свойств. Они должны были быть более вирулентными, они должны быть устойчивыми к терапевтическим мерам, которые могут быть, могли быть применены, и эти агенты должны были проявить абсолютно новые свойства, которые затрудняли бы их распознавание, лечение...
Ну, грубо говоря, для того, чтобы убить определённое число людей, требовался более эффективный агент. И все эти достижения должны были быть достигнуты с помощью методов генетической инженерии. Это считалось главным инструментом. Существовали некоторые определенные идеи, как это сделать, но дальше идей дело не шло. Никто, ни в руководстве Биопрепарата, ни в руководстве конкретного института не знал, как эти идеи претворить в жизнь. Все это доставалось людям в моем положении... тем, кто делали конкретные непосредственные эксперименты.
Несколько лет ушло, откровенно говоря, на то, чтобы даже понять, как это может быть сделано, какие основные принципы могут быть использованы для того, чтобы сделать, ну, новую болезнь, грубо говоря. Или сделать агент, который бы проявил новые биологические свойства... путем генетических манипуляций. К таким относились, например, фрагменты белков, которые могли вызывать просто эффект наркотиков.
Ну, например, появление галлюцинаций в результате инфекционного процесса. Или появление судорог в результате этого. Либо отсутствие сна, либо другие изменения в поведении.
Эти исследования привели к тому, что если, скажем, мы брали самые безобидные штаммы, вакцинные штаммы микробов и изменяли их, а потом заражали инфекционных животных, мы видели очень сильное изменение в поведении животных. Вплоть до появления судорог и смерти.