У поэта 19-го века Некрасова есть поэма, которая называется «Кому на Руси жить хорошо?» Рассказчик/автор ищет счастливых русских людей. Встречи Сергея с разными людьми немного напоминают эти поиски. Пока он не нашел ни счастливых людей, ни честных, хотя многих как будто устраивает их убогая жизнь. Даже Жбанков, который говорит, что готов повеситься, нашел свое решение: он беспрерывно пьет и призывает Сергея «не думать». Русские — не единственная «пьющая» нация, но в отличие от ирландцев, которые пьют, чтобы повеселиться, или французов, которые пьют потому, что любят вино, русские — если искать объяснение в языковых клише — пьют «с горя», «с тоски», и т. п. Гугл находит: "запил с горя" 5 тысяч случаев, "запил с тоски" 1 500, находит также "запил с отчаяния" и "запил чтобы забыться". Почему это интересно? Потому что пьянство явно играет какую-то роль в мире Сергея. И отношение к пьяному и к пьянству в этом мире не такое, какого можно было бы ожидать в цивилизованном обществе. Сергей в повести не просто типичный советский человек с «фигой в кармане». Он исполняет полезную функцию в обществе: постоянно напоминает окружающим, что они живут среди лжи и не противятся ей. Мы раньше считали, что он все время дерзит, острит, задает язвительные вопросы, чтобы самому себе напоминать, что он не совсем опустился, не совсем забыл совесть, не совсем спился или оглупел. Но может быть есть какая-то польза обществу от того, что он играет роль мальчика из «Голого короля»? Что если в один прекрасный день вся редакция его газеты решит, что дальше так жить нельзя? И начнет исполнять функции нормальной газеты? Что мешает всем этим людям скинуть маски и начать жить по совести? Теория 1: У многих маска так приросла к лицу, что они ее уже не замечают. Теория 2: Многие все еще боятся. Сталинский поголовный террор уже позади, но диссидентов все же арестовывают и сажают в психбольницы и в лагеря, а уж с работы выгнать за политическую близорукость можно кого угодно: мы видели диктора, которого уволили с радио, потому что в студии залаяла собака после того, как он сказал «Рапортуют труженики села!» Теория 3: Внезапно начать говорить правду значить нарушить общепринятые правила поведения, сделать такое, на что другие не решаются, и значит оскорбить товарища. Вспомним Виктора и его друга Бориса из «Звездного билета»: смелость Виктора выставила в позорном свете других молодых ученых, которые, как Женя у Германа, послушно повторяли то, чему их учили старшие. Теория 4: Общество может быть и готово снять маски, но нужен для этого какой-то толчок. Теория 5: Большинство героев уже не очень молоды. Самому Сергею 34 года. Может быть следующее поколение растет более смелым и открытым? Пока не видно: сын врача из родильного дома — наркоман и фарцовщик, другой знакомый называет своего сына «засранец», а 18-летней девушке Эви Сергей говорит «мое поколение — дрянь, а твое — это уже что-то фантастическое». Эви «обслуживает» гостей сельского райкома партии в их убогом доме отдыха и мечтает работать в газете. Юмор в этой книге чаще всего построен на эффекте шока: смешно то, что за гранью нелепого. Это особенно смешно, когда нелепица становится заметна внезапно, после неожиданного замечания или вопроса героя. Весело читать о мире, в котором абсурд дошел до такого предела, и в то же время стал таким привычным, что его уже не замечают. Но часто то, что смешно, может быть и страшно. Какая-то степень лицемерия и лжи необходима в обществе, она сглаживает трудности, помогает жить. Но в мире Сергея ложь навязывается иерархически: газетное начальство заставляет журналистов лгать, районный и городской комитет партии заставляет газетное начальство заниматься лживой пропагандой (помните: «журналист и партийный работник — коллеги»), а этими райкомами и горкомами управляют из Москвы: ответную телеграмму от Брежнева получили прежде, чем успели послать в Москву рапорт. Честный журналист должен был бы находить и обнажать ложь, а вместо этого он ее порождает. К партийной лжи люди добавляют свои личные предрассудки и предубеждения. У Маркса нигде не написано, что мальчик будет лучшим представителем населения Таллинна, чем девочка. Это личные представления редактора добавляются к его пониманию «правильного» освещения жизни города. Когда ложь и лицемерие дают возможность избежать любой опасности в жизни, общество гниет и разлагается даже там, где это и не требуется. Может быть оно действительно готово к революции? Мнение 1: Память об ужасах революции и гражданской войны еще слишком живы. Мнение 2: Большинство людей живут спокойной и безопасной жизнью (хотя и не особенно счастливой или богатой), и страх потерять все это очень силен. Мнение 3: Есть люди, которые находят себе место именно в машине пропаганды и подавления (редакторы, партийные работники — помните, Лийвак говорит, что по образованию он инженер, то есть он предпочел заниматься партийной работой, которую вероятно и сам считает грязной, вместо того чтобы пойти на завод или в науку). Эти люди не хотят революции, она уничтожит их образ жизни. Сцена с порвавшимися штанами редактора «уравняла» Сергея с начальником, и на несколько минут они стали нормальными людьми. Значит это возможно?