Продолжая тему разных типов и возможностей свободы, сравниваем Шурочку и Галку. Мы сразу заметили разницу имен и описаний: Шурочка описана как женщина, играющая классическую и традиционную для России роль жены и матери. Ей надоело ходить в парк и есть мороженое (два года они это делают): она готова к замужеству. Других притязаний у нее нет. Мы не знаем, где и с кем она живет, кем работает, какие у нее интересы. Как только Виктор привел ее домой в качестве жены («поздравляю, если законная», сказала соседка), ее роль в книге закончилась: она будет помогать Виктору. Галка, с другой стороны, представляет новое поколение, и мы ожидаем, что так же, как Димка выгодно отличается от брата по своим требованиям свободы и независимости, так же и Галка, наверное, ушла далеко вперед от Шурочки. Однако по молодости и неопытности воспользовавшись Диминым предложением «свободной любви» Галя совершила глупую ошибку: попалась в капкан недобросовестного актера Долгова. Отчасти ее собственные профессиональные интересы подвели ее: она ведь хочет стать актрисой. Она оказалась неподготовлена к такой свободе. Ее слова о «равноправии женщин» на этом фоне звучат слабо. Все четверо друзей рискуют, и она тоже рискнула — и проиграла, ошиблась. Еще одна свобода в новом, после-фестивальном мире — свобода финансовая, коммерческая. Дима с друзьями начинают с того, что презирают деньги. Они не хотят зависеть от «презренного металла». Просить деньги у родителей или брать их у обыгравших Диму актеров они тоже не хотят: они потеряли бы свою независимость. И они — очень логчно и здраво — идут работать в мебельный магазин, развозят мебель. Но работают они не так, как нормальные советские служащие. Их наняли обманщик и спекулянт Фрам и его приятель воришка Матти. Мальчики носят мебель из грузовика в квартиры покупателей, Фрам собирает с покупателей чаевые, о которых мальчики даже не знают. Матти ворует из шкафов дефицитную полутуру (лак, краску), которую он собирается продать на черном рынке. Фрам занимался в Москве спекуляцией (продал когда-то джинсы Димке и поэтому считал Димку тоже спекулантом и фарцовщиком), бежал из Москвы в Эстонию, когда о его махинациях написали в газетном фельетоне. Вообще Фрам представляет темный, полупреступный мир свободных уличных коммерсантов и тунеядцев (по советскому определению, «паразитов»). Коммерческая свобода уличных спекулянтов, если на нее наложить систему правил и законов, могла бы стать началом новой экономики в СССР — экономики, основанной на принципах конкуренции и открытого рынка. Но у Димы и его друзей такая коммерция вызывает резкую неприязнь, и читатель тоже приглашается ее осудить, чтобы сохранить свою мораль. Эта мораль исключает принцип прибыли и особенно исключает принципы кредитования, основанного на процентах. Когда человек дает в долг своему соседу, он не просит гарантии и не просит процентов. Гарантии ему не нужны, потому что мы остаемся соседями, и а проценты нельзя брать, потому что христианская мораль и добрососедские отношения (и марксистская классово-экономическая теория) не позволяют нам получать прибыль, не вложив своего труда. В этой книге есть люди, работающие на будущее: Виктор и его сотрудники, которые не хотят подчиняться традициям своего учреждения и капризам своего начальства. Это в области науки. В области искусства мы тоже видим ростки будущего (Алик сочиняет «для себя» все, что хочет). А в отношении экономики мы никакого будущего не видим, во всяком случае пока новой экономикой занимаются такие несимпатичные и нечестные (аморальные) типы, как Фрам. В области личного поведения и человеческих отношений новая свобода обещает прогресс (даже кризис между Димой и Галей не помешает им дальше любить друг друга — не обязательно два года ходить в парк, как Виктор с Шурочкой). В области науки тоже свобода обещает прогресс. Но насколько нам показали тут, в области рыночной экономики свобода торговать — это тупик, потому что она не укладывается в рамки социалистической (христианской, советской, российской) морали.