Свобода, независимость, лояльность, смелость, сила — ключевые слова этой книги. После разоблачений ХХ съезда и впечатлений/надежд/обещаний, которые носились в московском воздухе после международного фестиваля молодежи и студентов 1957 года, наступила «хрущевская оттепель». У слова «свобода» несколько компонентов. Его нельзя полностью отождествлять ни со словом freedom, ни со словом liberty, ни со словом independence. Самое общее его определение по-английски это, наверное lack of contraints плюс ability to choose. Об этом и приходится говорить, когда думаешь о Димке и его брате Викторе. Многие важные решения в жизни Виктора уже сделаны: профессия, место жительства, невеста. Его свобода выбора ограничена. Причем Дима объясняет ему, что решения за него принимали родители. В этом смысле Дима — человек следующего, более свободного поколения. Но в начале повести Виктор стоит перед важным выбором, о котором мы читали у Германа: идти по тому пути, который ему приготовили его шеф, его диссертация, ожидания его родителей и невесты? Или начать в лаборатории смелый эксперимент, который он придумал сам и который, возможно, перечеркнет всю теорию его диссертации, задержит его карьеру, зарплату и женитьбу, поссорит его с ближайшим другом Борисом? Мы видели у Германа, что Женин путь вызывал у автора и читателя неприязнь, а путь Володи — уважение. В этом смысле две книги похожи. Но для Володи вопрос стоял только о том, как думать? как учиться? потому что реально сделать он ничего не мог, как и его учителя Полунин и Ганичев не могли ничего сделать со своим лживым профессором Жовтяком. А для Виктора все в его руках: он может «соединить камеру с системой» (мы пока не знаем, что это такое), и его личный эксперимент будет запущен. Шеф ему советует подождать, не «высовываться» раньше времени, защитить сначала диссертацию. Но Виктор может не слушать шефа. В мире Аксенова у героя есть свобода выбора, которой не было в мире Германа. У Германа окружающая жизнь не казалась Володе интересной. Его интересовала только история медицины, которую он находил в книгах. В «Звездном билете» жизнь гораздо интереснее. В Володином мире мы даже его городок как следует не видели. А здесь мы видим Москву и кусок неба — «звездный билет» Виктора. Границы мира расширились. Димка ходит в чешской рубашке и иностранных джинсах. Мы слышим позывные спутника Земли: наука вышла за пределы планеты. Володя у Германа ругал медицинскую науку за ее ограниченность. Здесь науку никто не ругает. А вместе с наукой здесь думают и о таких вещах, как правда и совесть (опыт Виктора, его отказ обманывать коллег и самого себя). В мире Германа ценилась идеология. Здесь этого (пока?) совсем нет. В «Звездном билете» есть ирония, которой совсем не было ни у Германа, ни в «Сахарном ребенке». Для иронии нужна свобода думать не так, как другие. Там этого не было. Здесь уже есть. И у Германа, и в «Сахарном ребенке» много страха. Жизнь Алевтины целиком сложилась под влиянием страха. А Дима и его друзья ничего и никого не боятся. Это еще одна степень свободы. Виктор не был так смел, он нуждался в защите родителей и слушался их. Книга начинается с того, что Виктор — «человек лояльный», переходит улицу по зеленому свету, а его младший брат всегда бежит на красный свет, не боясь ни попасть под машину, ни попасться милиционеру. «Лояльный» в СССР того времени прежде всего означало политическую лояльность. Виктор не высказывает никаких политически опасных мыслей, он сводит лояльность к соблюдению правил уличного движения. Но это та же аллегория, которую использовал Герман, говоря о свободомыслии врачей в отношении истин медицины. Читатели Германа понимали, что это намек на политическое свободомыслие. Для читателей Аксенова это так же очевидно. В жизни героев Германа и «Сахарного ребенка» только сломав старое, можно было создать что-то новое. Это была основа революционной идеологии. В «Звездном билете» можно просто отказаться поступать в институт, уехать в Эстонию и делать все, что угодно, строить свою жизнь, не оглядываясь ни на кого (во всяком случае, так сейчас думают наши молодые герои). Не надо ничего ломать, никого убивать. «Барселона», квадратный дом-крепость с маленьким садиком в середине — это отжившая, устаревшая и уже не нужная деревня. Новые кварталы (Юго-Запад), которые упоминают ребята, построены совсем не так, там открытая планировка, скверы и игровые площадки между свободно стоящими зданиями. И первое, что ребятам хочется сделать, это «снести», сломать Барселону. Но уже в следующей реплике Димка понимает, что ломать не нужно, можно просто уехать и стать «пожирателями километров».