Интересно обсудить параллель между «пустым» времяпровождением Обломова и современным увлечением социальными сетями. В обоих ситуациях это фактическое бездействие, но у Обломова это представлено как пасивность, отсутствие какой бы то ни было производительности (в то время как его немецкий друг активно занимается бизнесом), а участники соцсетей считают свои посты в сети делом, деятельностью, занимаются этом не стесняясь, что теряют время. В обоих случаях это грозит стать образом жизни. В соцсетях многие считают, что высказывать свое мнение (а чаще — просто жаловаться и критиковать) — социально полезное действие. Обломов без конца обдумывал свои проблемы и жаловался на них, но ничего не решил, никак не изменил мир — ни свой мир, ни мир вокруг себя. Он был совершенно замкнут на самом себе. Его проблемы были исключительно его личным делом. Он не видел и не думал, что они как-то могут касаться других людей. В соцсетях наоборот, каждый жалующийся — член сообщества, часто очень большого. Мы считаем, что узнать о проблеме, рассказать всем о ней — это первый шаг к ее решению. И что обсуждение проблемы — это начало ее решения, за которым может последовать действие. Но сами мы, как и Обломов, обычно к действию не переходим. Обломов такой потому, что он всего боялся, особенно всяких перемен. Даже если бы у него был блог, он ничего бы не пытался изменить, потому что в его время никакие социальные перемены не исходили от рядовых людей. Сейчас и в России, и в Китае есть значительная свобода слова в блогах и общественных дискуссиях онлайн. Но реальные изменения все равно приходят только от царя, как и в мире Обломова. Если кто-то в России и верит, что у них есть власть, это — иллюзия. В каком-то смысле типичные участники соцсетей недалеко ушли от Обломова. Но разница в том, что у Обломова не было возможностей от своих мечтаний перейти к делу, и поэтому он ничего не делал. У нас соцсети могли бы привести к реальным изменениям. Но реально они только дают многим людям возможность ничего не делать и считать себя занятыми.

Мы живем в республике, у нас нет монархии, есть политические механизмы воздействия на развитие общества. В России 19-го века для этого был только царь. У нас есть Конституция, у них тоже были какие-то правила, законы, традиции, но всё это могло быть в одну минуту перевернуто царем. Не только в 19-ом веке, но и в 20-ом, и в 21-ом. Только цари были разные, и иногда они назывались «правительство». Население боялось власти. У нас часто наоборот — власть боится населения, во всяком случае перед выборами власть обращает внимание на население. Если мы кого-то не выберем в правительство (городское, штатное, национальное), этот кто-то останется никем. Так было с самого основания Америки. В Европе такое положение возникло во время французской революции, и эта ситуация более или менее осталась такой до сих пор. А в России — и в 19-ом веке, и после этого, до наших дней — даже широкие народные волнения продолжались недолго, кончались репрессиями, и восстанавливался царь. Типичный россиянин не верит, что он может отстоять свои права. Это бывает очень редко. Россиянин скорее думает, что он должен доказывать, что он не виноват, что он прав. В Америке наоборот — пока власть не докажет, что ты виноиват, ты считаешься правым.

Россияне — непрактичная нация. Большинство того, что они делают, не приводит к полезным результатам. Так как немцы, в отличие от русских, делают практические, реальные вещи, их приглашали в российские города и деревни выполнять такие функции. Пока немцы занимались управленим поместий и другими делами, русские ленились, жаловались, разглагольствали, интриговали или напивались. Из двух братьев в «Анне Карениной» только один хочет заниматься реальными вещами (но и там мы не знаем, успешно ли он это делает). Даже когда русский человек понимает, что он не приносит практической пользы, не помогает прогрессу в обществе или технике, что он делает, чтобы стать полезнее? Он учится спать на гвоздях и работать на тяжелой физической работе, как Рахметов, но научившись, он уходит с этой работы. Его цель была не делать что-то полезное, а только усовершенствовать самого себя... для чего?

Если большинство русских такие ленивые и непроизводительные, как получилось, что в России написано так много замечательных книг, симфоний, сделаны такие открытия как периодическая система Менделеева? В 20-ом веке советские инженеры первыми послали человека в космос. И после этого многие инженеры и ученые эмигрировали из своей страны. Похоже, что в России есть много талантливых людей, но использовать их талант долго, серьезно и последовательно страна не умеет. Упорный, каждодневный труд не является заслугой, к нему не стремятся, ему не учатся, его не ценят. Русский выдающийся человек хочет быть героем. Ему не интересно строить много десятиэтажных зданий для своего города. После реформ Александра мы видим, как много появилось философских дискуссий, политических и общественных журналов, интересных писателей. Но нам никто не сказал, что появилось много инженеров, экономистов, банкиров. Поиски инноваций и попытки развития активно шли в области духовного и интеллектуального. Даже математика и химия как-то связывались с духовными поисками, а не с практическими решениями проблем. Много хороших идей, но мало возможностей или стремления их использовать, развивать, применять на деле. Русскому человеку часто кажется, что читать книги или мечтать, лежа на диване — более важное и почетное занятие, чем строить дома, например.

Российское общество — глубоко классовое общество. Мы часто говорим, что в Америке большие классовые различия, но в Америке они (и сейчас, и раньше) — это экономические различия. А в России твой социальный класс определяется интеллектуальными интересами и семейным воспитанием, происхождением. В России даже в 19-ом веке не было ничего удивительного, когда женщина из дворянской семьи шла в университет учиться, но было почти невозможно крестьянской девушке учиться в университете. Может быть, очень редко, умную служанку помещик мог послать учиться, но это было ненормально. А вот чтобы такая же бедная девушка, но из дворянской семьи поехала в город учиться — это было вполне возможно. Нам сейчас в Америке особенно трудно понять свое происхождение и то, как оно влияет на нашу жизнь. Кто мы, дети и внуки эмигрантов из России и СССР? Нам хорошо видны негативные стороны каждой из этих двух культур — западной и российской, и в нашем веке, и в 19-ом. Но это потому, что у нас есть возможность посмотреть на это с разных сторон. У молодых россиян, о которых мы читаем у Радзинского и Достоевского, не было такого широкого взгляда. Им труднее было понять и оценить ограниченность своей позиции. Один пример: понятие «свой» в России и на Западе. В России такое сильное давление на человека, чтобы он был «своим», таким же, как его окружение, что трудно человеку стать другим или найти свой собственный путь. В западном обществе индивидуализм — не преступление, а в российском давление общества, стремление к конформизму очень сильно, и оно задерживает перемены, задерживает развитие личности и общества. Перемены вообще трудно делать, когда так много зависит от желания монарха или кого-то в центре группы, а остальных заставляют быть, как все. Например, евреи в 19-ом веке не могли развивать свои особые возможности. Николай даже не давал им носить такую одежду, какую они хотели.

Россия велика и далека от западного мира, отделена от него и расстоянием, и трудностью переезда (в 19-ом веке), и традициями. В то же время Россия тянулась к Западу, ориентировалась на Запад, сравнивала себя с европейскими странами. Со стороны Запада такого интереса к России не было. Европа считала Россию отсталой, не видела в ней ни примера для подражания, ни конкурента. Маркиз де Кюстин проехал по России и сообщил своим читателям в Западной Европе, что русские — дикари. Что Россия давала Европе? Главное — пшеницу. Если Россия чувствовала себя такой непохожей на Европу, такой духовной, такой богоносной, как пишет Достоевский, почему она не шла этим каким-то своим путем? Почему старалась копировать Европу? Почему Александр так хотел произвести хорошее впечатление на Европу? Ну а куда еще могли российские аристократы ездить на курорты, за модной одеждой и новыми идеями? Кроме Европы у них не было места, где жизнь была другой и казалась более привлекательной и интересной.

Подумайте о концепции удовлетворения. Чем человек доволен, что приносит ему чувство достигнутого, сделанного, не зря прожитой жизни? Американская культура никогда не могла бы получать удовлетворение от такой медленной, традиционной жизни, которой жила Россия. Западному человеку нужно больше. А русские не так требовательны, вот и все. Можно ли их за это осуждать? В конце концов Россия досигла очень многого — в том числе и в технике, в науке. Но при этом в России много очень бедных, и в то же время вполне довольных своей жизнью людей. Что же в этом плохого? На Западе есть много людей, у которых есть все, что им надо, и все равно они не считают, что достигли всего, чего могли бы. Может быть им нужно быть лучше соседей. Им всегда нужно больше. А в России можно жить просто и даже бедно и не считать, что ты неудачник или лентяй. Русские умеют быть счастливыми и довольствоваться малым. Посмотрите на концепцию рядового человека. В Америке an average Joe имеет все, что ему нужно, и при этом каждый день работает над тем, чтобы иметь что-то еще, не согласен довольствоваться тем, что у него уже есть. А русский стереотипический Ваня очень часто не беспокоится о том, чтобы стать выше, толще, богаче, умнее. Он и так доволен собой. А если не доволен, то напьется водки и почувствует, что теперь он счастлив. Ему не нужен постоянный прогресс. Какой был образец для подражания у мужика в 19-ом веке? Что он — хотел стаь барином? Нет, конечно. Он знал, что барином ему никогда не стать, и не мечтал об этом. И такое мировоззрение существует и теперь в России. А в Америке все всегда хотели стать миллионерами.

В СССР было время, кога все общество жил в постоянном страхе. Даже те, кто ничего плохого не делал, и даже мыслей антисоветских не имел, все равно боялись чего-то. Кто-нибудь мог подумать, что они враги народа или вредители, или что у них дедушка был капиталист или еврей. То же самое мы читали о Николаевском времени: он правил при помощи страха. При Александре страха стало меньше, даже появились молодые люди, не знающие страха. И к чему хорошему привело это временное освобождение от страха? Что это поколение создало нового? Царь дал свободу, и это привело главным образом к потере стабильности. В России стабильность была главной мечтой. Александр нарушил советы отца, студенты потеряли страх, и что они нового придумали? Тероризм. Так они использовали свою свободу. Потом в конце 20-го века свобода от коммунистической идеологии сразу привела к преступности — и уголовной, и экономической, и политической. Попробуй воспользоваться свободой для того, чтобы произвести какого-то продуктао больше или лучше, чем делают другие. Кто-нибудь тебя, может быть, и похвалит, но многие скажут — тебе что, больше всех надо? Чего ты высовываешься, вперед лезешь? И люди предпочитают сидеть у себя на кухне, жаловаться и критиковать, и этим ограничиваются. Как написано у маркиза де Кюстина, русский медведь перевернется на другой бок и заснет опять.