Теперь мы знаем, почему Саенко такой, как говорит Оля Трегубова,
«несознательный»: он сын кулака (богатого крестьянина), у которого государство забрало скот, а его самого «угнало» в лагерь. Это делает Саенко неисправимым и безнадежным. Загиров, с другой стороны, вероятно еще может быть «спасен»: он низко пал, но в конце концов восстал против Саенко, и как всякий восставший, может вернуть себе потерянное.

От Загирова мы впервые в этом романе слышим угрозу «стрелить».
«Я тебе в Гепеу тащить буду. Пусть тебя убьют.» Расстреливать тунеядцев и вредителей предлагал Ленин; в «Зависти» Бабичев угрожал расстрелом своему родному брату; в «Собачьем сердце» мы тоже слышали такие угрозы. Здесь серьезные угрозы мы слышим еще и от редакции газеты «Комсомольская правда», когда ее сотрудник заставляет какого-то начальника отгрузить Маргулиесу дополнительный цемент: «Ты меня не пугай, а то я тебя напугаю. Я тебя так напугаю в газете... » Это один из приемов, которые используют газетчики в своей руководящей идеологической деятельности. Они не только создают идолов и им поклоняются, как мы говорили в прошлый раз, но и наказывают и угрожают.

Конфликт Налбандова и Маргулиеса привел к прямой конфронтации в той сцене, где Налбандов вглядывается в портрет Карла Маркса («Неужели монокль»?), а Маргулиес так же вглядывается в содержимое тарелки с остатками чьего-то обеда («баранья косточка или корка хлеба?»)

Продолжается военная тема: природа сопротивляется строителям:
«Ветер вырывает из тачек столбы цемента и песка. Щебенка летит из тачек осколками разорвавшейся бомбы. Это фронт, это взрывы. Это грохот штурма и дым газовой атаки.» Но строители не отступают.

Человеческая природа тоже сопротивляется: Клава, Феня, предатели Загиров и Саенко. Но и тут победа важнее: Корнеев даже не подбирает с земли Клавино письмо, Ищенко уже не вспоминает о Фене.
Настоящей жертвой становится Сметана, потерявший руку из-за бешеного темпа, бешеного ветра, и бешеного желания победить.
Но и это не останавливает бригаду, даже когда харьковский рекорд побит, и можно было бы остановиться.