Начальник строительства Серошевский: самолет, жена выбегает из дома, чтобы дать ему забытые портфель и пистолет.

Американец Рай Руп: толстенький, неторопливый, вежливый, богатый турист-философ. Ненавидит технику. Собирается написать об этом книгу. Любит природу. Никуда не торопится. Сидит в автомобиле с комфортом, как в ванне. Противоположность нашим советским героям.

Дежурный инженер Налданов: высокий живописный большевик в кожаном пальто, с громадной тростью, образованный специалист, ненавидит суету и легкомысленность новых молодых инженеров вроде Маргулиеся. Это он придумал фразу «У нас тут строительство, а не французская борьба».

Писатель Георгий Васильевич. Приехал вчера чтобы собрать материал для книги об этом строительстве. Смотрит в бинокль:
все видит, ничего не понимает. Живет в том же «отеле», что и Маргулиес, его переводят из одного плохого помещения в другое:
сначала спал на столе в почтовом отделении, потом в пустой ванной, потом в угловом номере, где никто не хотел жить.
Ему жарко, пыльно, но интересно. Смотрит на беременных баб, которые несут тяжелые мешки, шпалы, рельсы: на строительстве почему-то много беременных баб.

Корреспондент областной газеты Семечкин с оторванной подметкой.
Хочет навести везде порядок, но его недостаточно слушают. «Умный, ядовитый, неодобрительный Семечкин был враждебен всему миру.
И мир его не любил. Он нигде не уживался.» Пришел жаловаться Филонову, Филонов его прогнал.

Филонов завален жалобами и проблемами. Ему некогда разбираться в недовольстве Семечкина, который не может объяснить толком, чего он хочет: он и недоволен тем, что с Харьковом нет соревнования, и в то же время не одобряет идею соревнования, повторяет фразу о французской борьбе.

Винкич, корреспондент РОСТА, живет здесь уже полтора года.
Объясняет местную жизнь писателю Георгию Васильевичу: «мнения насчет Харькова разделились, предстоит драка. Нельзя быть нейтральным. Надо драться за свою идею до последней капли крови.» Что важнее: закончить пятилетку в четыре года или сохранить жизнь бетономешалки? Надо привлечь центральную прессу.
Авторитет писателя Г.В. будет иметь значение в центральных газетах.

Американский инженер Томас по прозвищу Фома Егорович, пять лет в России на разных стройках. Рационализатор: придумал обратный порядок в размещении материала (кирпича и проч.). Считает, что бить рекорд надо: «Инструкцию к машине писали такие же люди, как мы с вами.» Копит деньги. Через десять лет у него будет 100 000 долларов. Тогда он откроет свою фирму в Америке. Маргулиес дал ему газету, где написано про Харьков. Фома сунул ее в карман:
«знал ли он, что это его смерть?»

Такие условия жизни были бы нормальны на войне. Может быть это для них война? Это многое объясняет. С чем они воюют? Если они воюют с законами физики — чтобы обогнать время — они не могут победить.

Американцу непонятно, как столько людей могут все вместе добиваться одной общей цели. Американская мечта индивидуальна.

Деньги: Маргулиесу унизительно было бы просить у администрации деньги на оплату телефонного разговора, хотя разговор был деловой, служебный. Больше того: ему унизительно вообще получать награду за свою работу. Для него награда — сама работа, ее успех и завершение. Его награда в душе. И работа для него — то, что надо сделать сейчас, сегодня. Он не думает о конечной, настоящей цели строительства.

Хотя мы видим только один день, понятно, что так проходят все дни. У людей с другим стилем жизни было бы все другое:
нормальные туфли, водопровод, регулярная еда, нормальные отношения друг с другом. Создала ли их психология (скорей, скорей, обгоним время!) такой стиль жизни или этот стиль — единственно возможный в этих условиях?

Их глобальная задача — пятилетний план выполнить в четыре года.
Что именно будет в конце пятилетнего периода нам неизвестно.
К чему именно оно стремятся нам неизвестно. Эта цель для них чисто абстрактная, поэтому надо каждый день ставить конкретную, мелкую  цель. У них нет никаких индивидуальных задач — ни на сегодняшний день, ни на всю жизнь. Только у американца Фомы Егоровича есть индивидуальная цель: скопить 100 000 и открыть свою строительную фирму.

Русский человек идет на войну, чтобы стать героем. Если он при этом погибнет, тем лучше. Мы видели такое представление о героизме и в русской литературе 19-го века. В православии святым становится мученик, после гибели. Русский герой не боится прыгнуть в пропасть.
Так ведут себя и наши строители.

Пока здесь они что-то бешено строят, в Москве так же быстро разрушают артифакты старого мире. Катя говорит: бежала к профессору, еще был памятник Минину и Пожарскому, а назад бежала — уже не было. Разрушают храм Христа Спасителя. Сносят Иверские ворота.
Всё это мощные символы религиосного, дореволюционного мира.