Наш разговор начался с фразы Мышлаевского во второй главе о русском мужичке-богоносце и о Достоевском. Булгаков напоминает нам о том почти мистическом почтении, которое Лев Толстой питал к русскому крестьянину и его православной вере. И Достоевский писал об этом, особенно в романе "Бесы", где он посмеивался над интеллигентами-революционерами, тоже верившими в мистическую религиозность русского мужика. Герои "Белой гвардии" явно не разделяют этого почтения.

Мы не видели никакой религиозности у героев "Конармии" Бабеля, хотя там упоминались и церкви,и иконы. Там борьба шла за власть, и вера была ни при чем. Власть давалась силой оружия и жестокости.

Традиционно в России церковь поддерживала царский дом, а цари никогда не ссорились с церковью. Соперничества власти церкви с властью монарха в России не было, и не было также того, что мы сегодня называем отделением церкви от государства.

В самом начале "Белой гвардии" Алексей спрашивает священника "Как жить?" И не получает удовлетворительного ответа. "Воля божья", говорит священник и цитирует апокалипсические слова из Библии о реках крови, которые понадобились чтобы очистить мир от сатаны. В книге нет прямого сравнения большевизма с дьявольщиной, но и то, и другое появляется в контексте, который заставляет задуматься об этом.

Мы немного поговорили о разнице между католицизмом и православием и между верой и церковью: для русского православии концепция веры важнее, чем система правил и иерархическое устройство, типичное для католицизма.

Мы не дошли до важной темы, которая появляется в главе 3: честь. Давайте начнем с этого в следующий раз.