Мы теперь хорошо знаем, чтћ такое слово, целое живое слово, - слово, так сказать, "видимое снаружи".

Мы рассматривали разные слова. Нам известно кое-что и об их жизни. Мы знаем: подобно тому как машина бывает сделана из железа и меди, так и слово состоит из звуков.

Но ведь машина не просто "состоит" из железа. Железо - только материал, который образует ее части. Человеческое тело тоже не "состоит" просто из клеток: из них состоят его органы. Оно же само устроено уже из этих органов, и устроено очень сложно.

Никто не мешает нам задать себе вопрос: а как же устроено слово нашей речи? Из каких частей состоит оно? Что у него внутри?

Попробуем приглядеться к анатомии слова. Для этого придется вскрыть его, так сказать, развинтить, разъять на части. Начнем мы и тут издалека.

АНАТОМИЯ СЛОВА

Когда мы рассматривали гнездо корня "лов", нам встречались слова разного "состава" и разного "размера".

Мы видели и русские и болгарские "лов", равнозначные слову "охота". Они были замечательны тем, что состояли как будто "из одного только корня".

Однако рядом с этими словами мы встречали и совершенно иначе устроенные:

В этом как будто нег ничего удивительного. Любой школьник отлично знает, чтћ это за части. Это так называемые аффиксы. Они разделяются на приставки, стоящие перед корнем, суффиксы - следующие за ним, и окончания, место которых на конце слова.

Каждому известно: мало слов, которые состояли бы из одного лишь корня. Большинство устроено гораздо сложнее. Но что же тут интересного?

А вот, например, что.

Совершенно ясно: "краткость" и "длина" русских слов прямо пропорциональны сложности их устройства. Слова, состоящие из одного только корня, волей-неволей короче, чем те, которые построены из корня и других частей. Но тогда приходится, по-видимому, сказать, что в нашем основном вопросе - какое слово самое длинное? - всё дело в аффиксах слов. Видимо, те языки, которые богаче и щедрее в употреблении аффиксов, имеют более длинные слова: там же, где их роль меньше, где их не так много, там и слова короче.

Это бесспорно, если только все языки строят свои слова по тому же способу, что и русский язык, то есть присоединяя к короткому корню множество дополнительных частей и перед ним и после него. Но верно ли такое предположение? Нет, не верно.

ЯЗЫКИ "НА ШИПАХ", ЯЗЫКИ "РОССЫПЬЮ" И ЯЗЫКИ "НА КЛЕЮ"...

Посмотрим, как склоняется слово "рука" в русском и в болгарском языках.

Очень легко заметить разницу. В русском языке "склонять" - это значит изменять само слово, присоединяя к одному и тому корню все новые и новые окончания.

А в языке болгарском "склонять" - значит, ничего не меняя в самом слове, сочетать его то с тем, то с другим предлогом. Та работа, которую у нас выполняют при этом окончания, то есть части самого слова, там выполняется совсем другими словами - предлогами. Значит, бывают языки, где аффиксы играют меньшую роль, чем у нас. (Правда, стћит в болгарском языке перейти от единственного числа к множественному, как положение изменится: изменение появится и тут: "рџки" по-болгарски будет "руцљ". Но все падежи множественного числа опять-таки ничем не изменят этой единой формы слова.)

Возьмем теперь другой пример и из другого языка.

Вот русское слово "мочь".

Вот английский глагол "кэн" (мочь).

Оба глагола можно спрягать:

Как видите, многочисленным и разнообразным суффиксам и окончаниям русского языка внутри английского слова ничего не соответствует. А вне его их работу исполняют, местоимения "ай", "хи", "уи", то есть "я", "он", "мы" и т. д.

Точно так же мы, чтобы от одного слова произвести другое, применяем наши суффиксы (смех - сме+ять+ся; дом - дом+ик), приставки (за+сме+ять+ся) и окончания.

А англичане для той же надобности очень часто ничего не меняют в самом слове. Но перед ним, для производства, скажем, глагола от существительного, они ставят словечко "ту". Это "ту" как бы говорит: "Внимание! Здесь данное слово, то же слово, надо понимать уже не как существительное, а как неопределенную форму глагола!"

Мы, спрягая глагол, меняем суффиксы и окончания. А они, как вы видите, довольствуются тем, что, ничего в нем не трогая, ставят перед ним различные местоимения:

По-русски нельзя осмысленно сказать "я сме..." или "он работ...", а по-английски - пожалуйста.

Зато мы спокойно говорим просто "смеюсь", и все понимают, что речь идет обо мне, а не о нем и не о тебе.

По-английски же это немыслимо: никто не разберет, про какое лицо идет речь, если я просто скажу "кэн". Правда, и здесь, как в болгарском языке, нельзя обойтись без оговорок. Глагол "кэн" в этом смысле редкость: все остальные глаголы в третьем лице единственного числа получают все же окончание "-s":

Причастия тоже образуются при помощи особого суффикса "-инг": "рид-инг" (read-ing) - "читающий"; "смоук-инг" (smok-ing) - "курящий".

Однако, так или иначе, суффиксы, окончания - всё это играет в английском языке несравненно меньшую роль, чем у нас; меньшую даже, нежели в болгарском.

Возьмем для примера то же слово "смоук".

Не следует только думать, что английский язык является, так сказать, образцовым среди языков с неизменяемыми словами. Совсем нет.

Подобно болгарскому, он еще сравнительно недавно (не забудьте только, что для языковеда слово "недавно" может означать и пять и десять столетий назад!) был, употребляя научный термин, языком "аффигирующим". Он тогда походил на наш русский язык или на латынь древности. Как и они, он широко и свободно прибегал к суффиксам, префиксам, окончаниям для изменения и производства слов. Все эти "аффиксы" сливались с корнями и друг с другом очень плотно, как сливаются части деревянных предметов, изготовленных столяром "на шипах". Прирастая к корням, они усложняли состав слова, придавали им, естественно, и всё большую длину.

Затем мало-помалу английский язык потерял эту свою способность. Суффиксы и флексии были уволены, так сказать, в отставку. На их место встали совершенно другие способы и приемы обращения со словами. Дело зашло столь далеко, что, если оно будет и дальше развиваться в этом направлении, английский язык превратится когда-нибудь в язык совершенно иного типа, не "аффигирующий", не "на шипах". Он может уподобиться тогда тем языкам, которые названы наукой "корневыми", или "изолирующими", и которые несколько десятилетий назад носили еще всем известное, хотя по разным причинам и неправильное, название языков "бесформенных", "аморфных". Если постараться распространить и на них наше несколько легковесное сравнение, их пришлось бы назвать не "клееными" и не "свинченными" языками "на шипах", а "языками россыпью".